Мой друг – Тишина - Игорь Сотников

– Да кого мы всё-таки ищем? – Ростик уже боится спрашивать, интуитивно чувствуя, что ему, либо проигнорировав, не ответят, либо же обязательно какая-нибудь случайность, возникшая специально для того чтобы ему не ответили, сейчас же даст о себе знать. Но кажется, гром и молнии молчат, что позволяет Тишине ответить ему.

– Ну, для начала, давай отыщем Дежавю… – Как уже не ожидалось или всё же подспудно ожидалось Ростиком, Тишина, отвлечённый звонким падением чего-то или кого-то там сзади, что немедленно потребовало от них вовлечённости, с обязательным поворотом голов назад, не договорив, сбился со своего слова. Где их вниманию и предстала картина падения, как Макса на землю, так и Точа, в своей не воздержанности в себя. Что, конечно же, требует своих объяснений от Точа, который из двух павших, единственный имел возможности для осуществления всех этих падений, ну и скорее всего, от Макса не только слова не вытянешь, но и ничего не добьёшься.

Но Тишина и даже Ростик не стали ничего спрашивать у расплывшегося в глупой улыбке Точа, из чего, с первого взгляда стало понятно, что сейчас здесь произошло. Что, конечно, понятно только для всех разноплановых лиц, имеющих хорошее воображение. Ну а как быть тем, кто движется по этому миру буквально на ощупь, полагаясь только на свои, а чаще на чужие, кем-то прописанные в книгах строгие правила, которые ограничив фантазийные возможности, не позволяют заглянуть за пределы написанного, а чего уж и говорить о чтении между строк.

Так что для них, давайте сделаем небольшое отступление и сопоставив нервное отношение к ещё неупомянутому Тишиной Дежавю, с коим, судя по хмурости лица Точа, у него были свои, на ножах не взаимопонимания и даже тёрки, то можно предположить, что когда Тишина выдал вслух это ненавистное для Точа имя, то он скорей всего, не вытерпел и с желанием не сдерживаться и выплеснуть из себя горечь, решил что-нибудь пнуть. Ну а это желание было столь требовательным к Точу, что он не найдя рядом с собой какой-нибудь валяющейся подходящей для этого банки, за не имением времени для поиска её, в один взгляд обнаружил, стоящий в виде Макса, подходящий для этого предмет. На котором, конечно же, можно было без труда выместить свою нервность.

Но Точь никаким боком не относился к тем, кто, пнув под зад, может вот так кощунственно поступить к незнакомому или даже знакомому бывшему человеку, который может быть даже, тысячу раз этого заслуживает. А вот в один мощный удар, выбить из под него ледяную писающую подпорку, которая совершенно не эстетично выглядела в этой дворовой композиции, он как оказалось даже очень может. Ну а дальше конструкция «Писающий мальчик», потеряв одну из двух основных опор и гадать уже не надо, а взяла и в один момент, даже не сложилась, а рухнула вниз, похоронив под собой несущего до дому горошину навозного жука.

– Как же я забыл тебе сказать: «Смотри не разбей». Ай-яй-яй. Что теперь поделаешь, сам виноват. – Покачал головой Тишина и, повернувшись, продолжил дальнейший свой путь.

– А ты, начинай слушать. – Обратился Тишина, к шагающему рядом с ним Ростику.

– Как? – спросил его Ростик, который хоть природно и умел слушать, но судя по всем этим необычным обстоятельствам и самим спутникам, которые смотрят и скорей всего, слышат мир несколько иначе, это требовало для него своего инструктажа. С коим незамедлительно выступил Тишина.

– Смотри. – Нагнулся к земле Тишина, указывая на что-то, что Ростик пока сам не присел на коленки, не смог бы и заметить.

«И что?» – Молчаливая концентрация взгляда Ростика на ни чем не примечательную поверхность земли, говорила сама за себя.

– Видишь, строго очерченная треугольником, вдавленность в земле. – Тишина, перехватив палец Ростика, направил его, в с трудом различимую ямку.

– Чувствую. – Ответил ему Ростик, решивший лишний раз не тщеславить своё зрение, не имевшего к этой обозрительности никакого отношения.

– Он здесь стоял и судя по следам, где одни женские заканчиваются на этом месте, а мужские… Видишь, до этого места они еле видны (Тишина комментируя, двигает рукой Ростика по всему этому, как оказывается, не спокойному пятачку), а затем приобретают глубину и чёткость. – Тишина посмотрел на Ростика, для того чтобы убедиться, что он тоже ощутил.

– И о чём это нам говорит? – спросил Ростика Тишина.

– О том, что он скорей всего, взял кого-то на руки. – Ответил Ростик Тишине со своего сидячего положения.

– Точно. – Радостно ответил Тишина, потревожив стоящего за их спинами Точа, который воспринял это своё упоминание помимо него, как акт своего наказания со стороны Тишины.

«Поговори мне ещё», – Озлился Точь, глядя на Тишину.

– Ну а что скажешь на счёт этой маленькой выемки? – Не обращая внимание на недовольство Точа, Тишина спросил Ростика. На что Ростик, вернувшись рукой к этой продавленности, снова опустил в неё свой палец и, замерев на месте, принялся слушать себя.

– Я ничего не вижу. – После небольшой паузы, растерянно сказал Ростик.

– Ничего. Ты ещё увидишь. – Похлопав Ростика по плечу, ответил ему Тишина, поднимаясь на ноги.

– Но кого он взял? И кто вообще, этот он? – поднявшись на ноги вслед за Тишиной, спросил его Ростик. На что Тишина внимательно посмотрел на него и бросив в лицо одно слово: «Праведник», – направил свой неспешный ход вглубь этих задворок.

«Праведник», – мысленно повторил про себя это имя Ростик, недоумённо пожав своими плечами, понимая лишь одно, что этот ответ Тишины, его вообще ни к чему не приблизил. После чего решив, что лучше будет придерживаться правила: «всему своё время», двинулся догонять Тишину.

– Ну а насчёт Дежавю. Что-нибудь узнать можно? – догнав Тишину, спросил его Ростик.

– Сейчас увидишь. – Усмехнулся в ответ Тишина.

– Где? – всё не унимается и спрашивает Ростик.

– В данном случае вопрос «Где?», не уместен. А вот «как?»…, и как ты только увидишь его, то он сразу и явится. – В том же ироническом ключе отвечает ему Тишина.

– Но как я его узнаю? – спросил Ростик.

– Не беспокойся, узнаешь. – Резко оборвал Ростика и в том числе себя Тишина, заметив какой-то блестящий осколок на дороге. Каких, в общем-то, было полно в этом на задворках месте, которое и создано было для того, чтобы в нём приют для себя находили различные осколки жизни. Но Тишина не спешит через общность проходить мимо частности, и он наклонившись к этому осколку, который скорей всего, когда-то входил в общность под названием бутылка, взяв его в руку, начинает прибывать в себе.

– Ну и что ты услышал? – Спросил Тишину, подошедший Точь.

– Вот из-за таких как ты, хрен услышишь себя. – К неожиданности Ростика, Тишина накинулся на Точа. – А потом люди, не слыша, перестают слушать себя, а слушают кого угодно или вообще шум в своей голове, и в результате совершают чёрт знает что.

– Значит, в бар. – Теперь уже Точь, своим ответным благодушием, которое подвело итог этой иносказательности Тишины, которому, всё же свойственно домысливание, нежели прямые ответы, удивляет Ростика.

– Тебя не проведёшь. – Ухмыляется в ответ Тишина, отбрасывая осколок бутылки. – Если, конечно… – Тишина вдруг останавливается и как заметил Ростик, с хитринкой в глазах, смотрит на Точа. Который, в свою очередь, остановился в ожидании продолжения этого, судя по всему, вызова ему.

«Ну?», – взгляд Точа красноречивей всяких слов.

– Ладно, назови мне марку пива, которое было в этой бутылке? – с победной иронией в голосе, спросил Точа Тишина.

– Три светлого!! – Делая заказ в одном из суровых баров, одного из не менее сурового микрорайона, Точь очень ловко ответил на поставленный Тишиной вопрос, которому теперь будет не так легко рассчитаться с Точем, у которого запросы о-го-го. А вот если ты их удовлетворишь, то тогда ты и рассчитаешься! Присаживаясь за дальний от бара столик у окна, выходящего на улицу, Точь явно чувствует себя хозяином положения, который, так уж и быть, сделает первый заказ, а уж все последующие лежат под честное слово на Тишине.

– Что ж сказать. Такие злачные места всегда притягивают праведников и скорее всего, и наш, нутром чувствуя, что его здесь ждут, даже не смотря на всю свою спешку и нетерпение, не сможет пройти мимо этого заведения. – Сделал вывод Тишина, разглядывая внутреннюю обстановку этого в сумрачном освещении бара, чей мрачный интерьер, которому добавляли острых ощущений такие же удручённые собой и также всем вокруг, невесёлые, даже не лица, а физиономии, наводил на должные мысли, способствующие желанию, по быстрее напиться и забыться.

И хотя не слишком большие размеры придорожного бара, не способствовали одновременному размещению у себя большого количества потерявшихся в этом мире забулдыг, он, тем не менее, успевал пропустить через себя все надежды и чаяния пожелавших их пропустить. Чему как раз очень способствовала находящаяся здесь публика, для которой главное правило по жизни, было не задерживать тару и тем более, свои зенки на их лицах. Что с трудом удавалось сделать малознакомым с этими нравами, случайно заглянувшим сюда посетителям. Которым, конечно же, для расширения их кругозора, тут же или вернее там за углом, прямо у уличного кустарного вида туалета (что поделать, раз некоторым очень тягостно находиться внутри душного ограниченного пространства и им хочется на свежем воздухе найти взаимопонимание с природой), будет всё досконально, не только объяснено, но и дано время на раздумье; в самом наилучшем для него виде, лёжа с вынесенной челюстью в кустах.